Я люблю ее улыбку люблю волосы люблю колени люблю родинку
“Я тебя так ненавижу, что, наверное, влюблюсь”
67 часть
Предыдущая часть
Начало
https://www.firestock.ru/devushka-v-plate-pole-pered-grozoy-girl-in-a-dress-field-before-a-thunderstorm/
Павел Аполлонович выразительно посмотрел на то место, которого коснулась рука Ольги Павловны, высокомерием демонстрируя, что не одобряет нарушения его личных пространств. Несмотря на то, что Николаева равнодушно выдержала его взгляд и спокойно отошла в сторону, внутри у нее все вскипело. Никто и никогда, сколько она себя помнила, не позволял себе так на неё смотреть. Обычно она встречала страх и ненависть в глазах окружающих, но никак не презрение.
-Раз вы настаиваете, – сказал Рогинский, убедившись к своему удовольствию, что одержал верх в этой маленькой схватке. – Сон Наташа видела. Нехороший. Проснулась и говорит, запрягай, отец, лошадей – к Николаевым срочно едем.
– И вы так-то ей сразу и поверили? – подняла тонкую бровь Ольга Павловна, чувствуя нарастающее беспокойство, природы которого еще не понимала.
-Так-то и поверил, – отрезал Рогинский. – Дочь моя пустого болтать не станет. Я, знаете ли, не в восторге был от этого брака – подостойнее хотел для Наташи жениха найти, – он говорил прямо, не стесняясь задеть её гордость, и Ольга Павловна задыхалась от унижения, а ещё больше от того, что вынуждена его терпеть. – Супруг ваш покойный неважную репутацию среди наших заработал, – это Ольга Павловна и без него знала – но слышать правду от посторонних было невыносимо. – Только Наташа сказала, что быть этому браку.
-Почему? – выдохнула Ольга Павловна глухо.
-Ребенок, – коротко ответил Рогинский. Этот разговор начал его утомлять своей малой для него информативностью.
Но Николаева не сдавалась.
-И часто ваша дочь такие сны интересные видит?
-Достаточно. – подтвердил её догадку Рогинский. Намекнул, повесил в воздухе многоточие и сдул его своим уходом.
Вот оно что. Ольга Павловна плыла по залитому холодным сумраком рассвета дому мимо призрачных в своих еще не оформившихся очертаниях комнат, утратившим за ночь блеск роскоши и богатства.
Встречающиеся на пути слуги, увидев сталь в глазах барыни, вжимались в стену и втягивали головы, словно она могла снести её прочь, взглядом, как острой саблей. И хотя почти никогда не поднимала она руку лично, все, кто давно служил в доме, ожидали от неё нечто подобного в любую секунду.
Добравшись до залы, Ольга Павловна резко затормозила, и платье, не уловив вовремя намерений хозяйки, штормовой волной взмыло вверх.
Медленно повернув голову, Ольга Павловна обратила внимание на портрет мужа, чье поразительное внешнее сходство со старшим сыном всегда вызывало в ней подсознательное раздражение по отношению к последнему.
Александр Петрович поймал её полный ненависти взгляд, и… он, что – ухмыльнулся? Мол, теперь ты меня не достаёшь, уже не страшна – пыхти, негодуй, злись – не достаёшь.
«Мерзавец!»,- прошипела Ольга Павловна, бросаясь к язвительно смотрящему на неё портрету. – «Сына из-за тебя на заклание отдаю. Будь ты проклят, где бы ни был!».
«Ах, душенька, злись, злись. Ах, какое наслаждение», – Ольга Павловна уже не сомневалась, что слышит, и не в воображении, а наяву голос покойника».
Портрет Николаева-старшего висел достаточно высоко, но плевок его жены достиг цели, повиснув на подбородке мертвого барина. Возможно, она бы не ограничилась этим. Сорвала бы, топтала и рвала ненавистное лицо клочья, но в дверях появился Андрей.
-Мама! Ты здесь? Как наши… гости?
От неожиданности Ольга Павловна не успела спрятать ярость, и ее сын, когда она, пойманная врасплох, обернулась, с удивлением увидел раскрасневшееся лицо матери с воспаленными безумным блеском глазами. К счастью для нее, Николаев неверно оценил состояние матери. Он подошел к ней так быстро и так стремительно, что Ольга Павловна, чтобы спрятаться от него, уткнулась лицом в его плечо. Ошеломленный невиданной доселе слабостью, Николаев стал неловко гладить мать по спине, настороженно ожидая, что она в любой момент оттолкнет его.
-Мама, мама, что с тобой? Послать за доктором?
Воспользовавшись паузой и тем, что Андрей не может заглянуть ей в глаза, Ольга Павловна взяла себя в руки.
Ясновидящие (или прорицатели, как вам угодно) даже среди особенных семейств встречались не часто, и не сказать, чтобы их особенно жаловали. За свою жизнь Ольга Павловна ни разу не сталкивалась с ними, но слышала, что держаться от дам, обладающих этим даром, нужно подальше. Неудивительно, что Рогинские не афишировали особенность своей дочери.
Ясновидящие рождались в разных уголках планеты раз в сто-двести лет. Их имена держались в тайне. Все, что связано с ними, порождало скорее слухи и легенды, чем факты, которые любила Ольга Павловна.
Насколько она понимала, видения не сыпались на ясновидящих регулярно, и всегда были связаны с выбором партнера, так как их дар касался исключительно производства на свет ребенка – особого ребенка – после рождения которого талант к прорицанию, как правило, пропадал, равно как и способность к телепортации у мужчин по возвращении из будущего.
Зато теперь ясно, почему Рогинские не возражали, когда Ольга Павловна с молчаливого равнодушия мужа договаривалась о свадьбе между Андреем и Натальей Павловной. Это не Ольга Павловна выбрала их, это Наталья Рогинская выбрала Андрея.
Судя по всему, Рогинская увидела ситуацию, которая могла помешать ее браку с Андреем и предотвратила ее своим поспешным приездом. Что же она видела? Но Наталья не знает ничего о Маше – кто она и откуда. Если бы знала, Павел Аполлонович нашел бы силы и средства расправится со всей их семьей во избежание огласки.
А эта девица рано или поздно себя выдаст… Бездельник Егор. Ольга Павловна сузила глаза. А ведь он что-то знает. Надо немедленно его найти.
Продолжение
Источник
− Знаешь, мне стало страшно жить после этого случая, − призналась Танечка Насте, когда они вместе вышли из института. − Захожу в подъезд и все время оглядываюсь. И на улице от всех шарахаюсь. А ты не боишься? Ведь Гаджиев знает, что вы подруги. Вдруг захочет сделать и тебе какую-нибудь пакость?
− Волков бояться! − вздохнула Настя. − Нет, не думаю. Хотя, кто его знает? Но жить и все время дрожать противно.
− Настя, как ты думаешь, они ее не тронули − эти подонки? Ну, ты понимаешь, в каком смысле?
− Нет, только побили. По крайней мере, так ее мать говорит.
− А ты Наташу не видела после больницы? Говорят, ее уже выписали.
− Нет, не видела.
− И она ни разу тебе не позвонила? Вы ведь так дружили!
− Нет.
− Если увидишь или позвонит, передай от меня привет.
− Хорошо, передам.
Они расстались. Но только Танечка завернула за угол, как Настю кто-то окликнул. Она оглянулась и чуть не упала: под деревом стоял Акпер.
− Легок на помине! − Настя остановилась, пытаясь справиться с дрожью в коленках. − Что, решил теперь за меня взяться? Наташи тебе мало? А Беликова только что спрашивала, не боюсь ли я тебя. Так вот знай: не боюсь!
− Ты смелая, − кивнул он. − Но мне тебя не надо. Хочу узнать про Наташу. Как она?
− Ты еще смеешь спрашивать! − Настя задохнулась от негодования. − Ах ты, гад! Подонок! Дай бог, чтобы тебе когда-нибудь было так же плохо!
− Я не гад! Мне еще хуже! Я не хотел, чтоб ее насиловали.
− Ее?! − Значит, ее?! Какой ужас!
И в бессильной ненависти она кинулась на него с кулаками. Но он легко перехватил ее руки, больно сжав запястья.
− А мне не плохо? − Его скуластое лицо исказила судорога. − Я любил ее больше жизни! А она меня − козлом вонючим! Я жить не хочу! Вот нож − убей меня! Спасибо скажу!
− Пусти! Еще чего − руки о тебя марать! Все равно твоих бандюг найдут! И тебе тоже достанется − не сомневайся!
− Не найдут. Они далеко. Очень! И сильно наказаны, очень сильно!
− Зато ты близко! Все равно с тобой разберутся! Ее брат или его друзья! Вот посмотришь!
− Дядя сказал: если кто меня тронет, плохо будет всем. Он все может − его сам губернатор знает. Скажи ее брату, чтоб не делал этого. Мне себя не жалко. Не хочу, чтобы он тоже пострадал.
− Какой благородный выискался! Как только таких земля носит! Мы все тебя ненавидим, весь класс! Лучше уезжай из нашего города, пока цел!
− Ты не понимаешь! Никто не понимает! Я без нее жить не мог, дышать! А она − сердце мне разорвала! − Его губы посинели, он с трудом произносил слова, как будто его душили. − Но я не хотел, чтоб с ней такое сделали. Это все дядя. Я только пожаловался ему, что она со мной не хочет. А он сказал, что ее накажут. Я ушел от него! Сам себя накажу! Домой уеду. Брошусь со скалы − или как-нибудь еще! Прощай!
И он быстро зашагал прочь. Настя потрясенно смотрела ему вслед. Что-то в его голосе сразу заставило ее поверить страшному обещанию.
Любовь? − думала она. Что же это за любовь? Какая темная сила толкает людей на такие ужасные поступки? Из-за любви сделать подлость, а потом лишить себя жизни?
Чего же я стою? − опомнилась она. Надо рассказать обо всем взрослым. Но кому? Екатерине Андреевне? Да, только ей. Маме нельзя − она так распереживается, что еще заберет меня из лицея. Бедная Наташенька, как же ей, наверно, плохо! − после такого. Но об этом я не скажу никому. А сейчас − к Екатерине Андреевне.
− Умница! − выслушав Настю, похвалила ее классная. − Молодец, что рассказала. Мы примем меры, чтоб больше никто не пострадал. Будем надеяться, что Наташенька найдет в себе силы вернуться к нормальной жизни, − она ведь такая жизнелюбка! Ничего, девочка, все постепенно образуется. В жизни плохое всегда сменяется хорошим. Раз плохое позади, значит, хорошее впереди − его и жди.
Предыдущая глава https://zen.yandex.ru/media/kasatka/ulybka-amura-glava-162-esli-est-predchuvstvie-bedy–ne-molchite-5f61af85249b32282ba8c192
Последующая глава https://zen.yandex.ru/media/kasatka/ulybka-amura-glava-164-budu-staratsia-vse-zabyt-5f648cb5174f9a0e6dadbfad
Источник
Ïîïàëè íà ãëàçà ýòè ñòðî÷êè.Íå ìîã íå çàïèñàòü.Óæ î÷åíü ïîíðàâèëèñü.
Òû ìåíÿ íå ëþáèøü, íå æàëååøü,
Ðàçâå ÿ íåìíîãî íå êðàñèâ?
Íå ñìîòðÿ â ëèöî, îò ñòðàñòè ìëååøü,
Ìíå íà ïëå÷è ðóêè îïóñòèâ.
Ìîëîäàÿ, ñ ÷óâñòâåííûì îñêàëîì,
ß ñ òîáîé íå íåæåí è íå ãðóá.
Ðàññêàæè ìíå, ñêîëüêèõ òû ëàñêàëà?
Ñêîëüêî ðóê òû ïîìíèøü? Ñêîëüêî ãóá?
Çíàþ ÿ – îíè ïðîøëè, êàê òåíè,
Íå êîñíóâøèñü òâîåãî îãíÿ,
Ìíîãèì òû ñàäèëàñü íà êîëåíè,
À òåïåðü ñèäèøü âîò ó ìåíÿ.
Ïóñòü òâîè ïîëóçàêðûòû î÷è
È òû äóìàåøü î êîì-íèáóäü äðóãîì,
ß âåäü ñàì ëþáëþ òåáÿ íå î÷åíü,
Óòîïàÿ â äàëüíåì äîðîãîì.
Ýòîò ïûë íå íàçûâàé ñóäüáîþ,
Ëåãêîäóìíà âñïûëü÷èâàÿ ñâÿçü, –
Êàê ñëó÷àéíî âñòðåòèëñÿ ñ òîáîþ,
Óëûáíóñü, ñïîêîéíî ðàçîéäÿñü.
Äà è òû ïîéäåøü ñâîåé äîðîãîé
Ðàñïûëÿòü áåçðàäîñòíûå äíè,
Òîëüêî íåöåëîâàííûõ íå òðîãàé,
Òîëüêî íåãîðåâøèõ íå ìàíè.
È êîãäà ñ äðóãèì ïî ïåðåóëêó
Òû ïðîéäåøü, áîëòàÿ ïðî ëþáîâü
Ìîæåò áûòü, ÿ âûéäó íà ïðîãóëêó,
È ñ òîáîþ âñòðåòèìñÿ ìû âíîâü.
Îòâåðíóâ ê äðóãîìó áëèæå ïëå÷è
È íåìíîãî íàêëîíèâøèñü âíèç,
Òû ìíå ñêàæåøü òèõî: “Äîáðûé âå÷åð!”
ß îòâå÷ó: “Äîáðû âå÷åð, miss”.
È íè÷òî äóøè íå ïîòðåâîæèò,
È íè÷òî åå íå áðîñèò â äðîæü, –
Êòî ëþáèë, óæ òîò ëþáèòü íå ìîæåò,
Êòî ñãîðåë, òîãî íå ïîäîææåøü.
* * *
Êàêàÿ íî÷ü! ß íå ìîãó.
Íå ñïèòñÿ ìíå. Òàêàÿ ëóííîñòü.
Åùå êàê áóäòî áåðåãó
 äóøå óòðà÷åííóþ þíîñòü.
Ïîäðóãà îõëàäåâøèõ ëåò,
Íå íàçûâàé èãðó ëþáîâüþ,
Ïóñòü ëó÷øå ýòîò ëóííûé ñâåò
Êî ìíå ñòðóèòñÿ ê èçãîëîâüþ.
Ïóñòü èñêàæåííûå ÷åðòû
Îí îáðèñîâûâàåò ñìåëî –
Âåäü ðàçëþáèòü íå ñìîæåøü òû,
Êàê ïîëþáèòü òû íå ñóìåëà.
Ëþáèòü ëèøü ìîæíî òîëüêî ðàç,
Âîò îòòîãî òû ìíå ÷óæàÿ,
×òî ëèïû òùåòíî ìàíÿò íàñ,
 ñóãðîáû íîãè ïîãðóæàÿ.
Âåäü çíàþ ÿ è çíàåøü òû,
×òî â ýòîò îòñâåò ëóííûé, ñèíèé
Íà ýòèõ ëèïàõ íå öâåòû –
Íà ýòèõ ëèïàõ ñíåã äà èíåé.
×òî îòëþáèëè ìû äàâíî,
Òû – íå ìåíÿ, à ÿ – äðóãóþ,
È íàì îáîèì âñå ðàâíî
Èãðàòü â ëþáîâü íåäîðîãóþ.
Íî âñå æ ëàñêàé è îáíèìàé
 ëóêàâîé ñòðàñòè ïîöåëóÿ,
Ïóñòü ñåðäöó âå÷íî ñíèòñÿ ìàé
È òà, ÷òî íàâñåãäà ëþáëþ ÿ.
* * *
Íå ãëÿäè íà ìåíÿ ñ óïðåêîì,
ß ïðåçðåíüÿ ê òåáå íå òàþ.
Íå ëþáëþ ÿ òâîé âçîð ñ ïîâîëîêîé
È ëóêàâóþ êðîòîñòü òâîþ.
Äà, òû êàæåøüñÿ ìíå ðàñïðîñòåðòîé,
È, ïîæàëóé, óâèäåòü ÿ ðàä,
Êàê ëèñà, ïðèòâîðèâøèñü ìåðòâîé,
Ëîâèò âîðîíîâ è âîðîíÿò.
Íó è ÷òî æå – ëîâè, ÿ íå ñòðóøó,
Òîëüêî êàê áû òâîé ïûë íå ïîãàñ?
Íà ìîþ îõëàäåâøóþ äóøó
Íàòûêàëèñü òàêèå íå ðàç.
Íå òåáÿ ÿ ëþáëþ, äîðîãàÿ,
Òû ëèøü îòçâóê, ëèøü òîëüêî òåíü, –
Ìíå â ëèöå òâîåì ñíèòñÿ äðóãàÿ,
Ó êîòîðîé ãëàçà – ãîëóáåíü.
Ïóñòü îíà è íå âûãëÿäèò êðîòêîé
È, ïîæàëóé, íà âèä õîëîäíà,
Íî îíà âåëè÷àâîé ïîõîäêîé
Âñêîëûõíóëà ìíå äóøó äî äíà.
Âîò òàêóþ åäâà ëü îòóìàíèøü,
È íå õî÷åøü ïîéòè, äà ïîéäåøü,
Íó, à òû äàæå â ñåðäöå íå âðàíèøü
Íàïîåííóþ ëàñêîþ ëîæü.
Íî è âñå æå, òåáÿ ïðåçèðàÿ,
ß ñìóùåííî îòêðîþñü íàâåê:
Åñëè á íå áûëî àäà è ðàÿ,
Èõ áû âûäóìàë ñàì ÷åëîâåê.
* * *
Íå æàëåþ, íå çîâó, íå ïëà÷ó,
Âñå ïðîéäåò, êàê ñ áåëûõ ÿáëîíü äûì.
Óâÿäàíüÿ çîëîòîì îõâà÷åííûé,
ß íå áóäó áîëüøå ìîëîäûì.
Òû òåïåðü íå òàê óæ áóäåøü áèòüñÿ,
Ñåðäöå, òðîíóòîå õîëîäêîì,
È ñòðàíà áåðåçîâîãî ñèòöà
Íå çàìàíèò øëÿòüñÿ áîñèêîì.
Äóõ áðîäÿæèé! Òû âñå ðåæå, ðåæå
Ðàñøåâåëèâàåøü ïëàìåíü óñò.
Î, ìîÿ óòðà÷åííàÿ ñâåæåñòü,
Áóéñòâî ãëàç è ïîëîâîäüå ÷óâñòâ!
ß òåïåðü ñêóïåå ñòàë â æåëàíüÿõ.
Æèçíü ìîÿ, èëü òû ïðèñíèëàñü ìíå?
Ñëîâíî ÿ âåñåííåé ãóëêîé ðàíüþ
Ïðîñêàêàë íà ðîçîâîì êîíå.
Âñå ìû, âñå ìû â ýòîì ìèðå òëåííû,
Òèõî ëüåòñÿ ñ êëåíîâ ëèñòüåâ ìåäü…
Áóäü æå òû âîâåê áëàãîñëîâåííî,
×òî ïðèøëî ïðîöâåñòü è óìåðåòü.
* * *
Çàìåòàëñÿ ïîæàð ãîëóáîé,
Ïîçàáûëèñü ðîäèìûå äàëè.
 ïåðâûé ðàç ÿ çàïåë ïðî ëþáîâü,
 ïåðâûé ðàç îòðåêàþñü ñêàíäàëèòü.
Áûë ÿ âåñü – êàê çàáðîøåííûé ñàä,
Áûë íà æåíùèí è çåëèå ïàäêèé –
Ðàçîíðàâèëîñü ïèòü è ïëÿñàòü,
È òåðÿòü ñâîþ æèçíü áåç îãëÿäêè.
Ìíå áû òîëüêî ñìîòðåòü íà òåáÿ,
Âèäåòü ãëàç çëàòîêàðèé îìóò,
È, ÷òîá ïðîøëîå íå ëþáÿ,
Òû óéòè íå ñìîãëà ê äðóãîìó.
Ïîñòóïü íåæíàÿ, ëåãêèé ñòàí:
Åñëè á çíàëà òû ñåðäöåì óïîðíûì,
Êàê óìååò ëþáèò õóëèãàí,
Êàê óìååò îí áûòü ïîêîðíûì.
ß á íàâåêè çàáûë êàáàêè,
È ñòèõè áû ïèñàòü çàáðîñèë,
Òîëüêî á òîíêîé êàñàòüñÿ ðóêè
È âîëîñ òâîèõ, öâåòîì â îñåíü.
ß á íàâåêè ïîøåë çà òîáîé,
Õîòü â ñâîè, õîòü â ÷óæèå äàëè…
 ïåðâûé ðàç ÿ çàïåë ïðî ëþáîâü,
 ïåðâûé ðàç îòðåêàþñü ñêàíäàëèòü.
* * *
Ìíå ãðóñòíî íà òåáÿ ñìîòðåòü,
Êàêàÿ áîëü, êàêàÿ æàëîñòü!
Çíàòü, òîëüêî èâîâàÿ ìåäü
Íàì â ñåíòÿáðå ñ òîáîé îñòàëàñü.
×óæèå ãóáû ðàçíåñëè
Òâîå òåïëî è òðåïåò òåëà,
Êàê áóäòî äîæäèê ìîðîñèò
Ñ äóøè, íåìíîãî îìåðòâåëîé.
Íó ÷òî æ! ß íå áîþñü åãî.
Èíàÿ ðàäîñòü ìíå îòêðûëàñü.
Âåäü íå îñòàëîñü íè÷åãî,
Êàê òîëüêî æåëòûé òëåí è ñûðîñòü.
Âåäü è ñåáÿ ÿ íå ñáåðåã
Äëÿ òèõîé æèçíè, äëÿ óëûáîê.
Òàê ìàëî ïðîéäåíî äîðîã,
Òàê ìíîãî ñäåëàíî îøèáîê!
Ñìåøíàÿ æèçíü, ñìåøíîé ðàçëàä.
Òàê áûëî è òàê áóäåò ïîñëå.
Êàê êëàäáèùå, óñåÿí ñàä
 áåðåç èçãëîäàííûå êîñòè.
Âîò òàê æå îòöâåòåì è ìû,
È îòøóìèì, êàê ãîñòè ñàäà…
Êîëü íåò öâåòîâ ñðåäè çèìû,
Òàê è ãðóñòèòü î íèõ íå íàäî.
* * *
Âå÷åð ÷åðíûå áðîâè íàñîïèë.
×üè-òî êîíè ñòîÿò ó äâîðà.
Íå â÷åðà ëè ÿ ìîëîäîñòü ïðîïèë?
Ðàçëþáèë ëè òåáÿ íå â÷åðà?
Íå õðàïè, çàïîçäàëàÿ òðîéêà!
Íàøà æèçíü ïðîíåñëàñü áåç ñëåäà.
Ìîæåò, çàâòðà áîëüíè÷íàÿ êîéêà
Óñïîêîèò ìåíÿ íàâñåãäà.
Ìîæåò, çàâòðà ñîâñåì ïî-äðóãîìó
ß óéäó, èñöåëåííûé íàâåê,
Ñëóøàòü ïåñíè äîæäåé è ÷åðåìóõ,
×åì çäîðîâûé æèâåò ÷åëîâåê.
Ïîçàáóäó ÿ ìðà÷íûå ñèëû,
×òî òåðçàëè ìåíÿ, ãóáÿ.
Îáëèê ëàñêîâûé! Îáëèê ìèëûé!
Ëèøü îäíó íå çàáóäó òåáÿ.
Ïóñòü ÿ áóäó ëþáèòü äðóãóþ,
Íî è ñ íåþ, ñ ëþáèìîé, ñ äðóãîé,
Ðàññêàæó ïðî òåáÿ, äîðîãóþ,
×òî êîãäà-òî ÿ çâàë äîðîãîé.
Ðàññêàæó, êàê òåêëà áûëàÿ
Íàøà æèçíü, ÷òî áûëîé íå áûëà…
Ãîëîâà ëü òû ìîÿ óäàëàÿ,
Äî ÷åãî æ òû ìåíÿ äîâåëà?
“ÑÎÁÀÊÅ ÊÀ×ÀËÎÂÀ”
Äàé, Äæèì, íà ñ÷àñòüå ëàïó ìíå,
Òàêóþ ëàïó íå âèäàë ÿ ñðîäó.
Äàâàé ñ òîáîé ïîëàåì ïðè ëóíå
Íà òèõóþ, áåñøóìíóþ ïîãîäó.
Äàé, Äæèì, íà ñ÷àñòüå ëàïó ìíå.
Ïîæàëóéñòà, ãîëóá÷èê, íå ëèæèñü.
Ïîéìè ñî ìíîé õîòü ñàìîå ïðîñòîå.
Âåäü òû íå çíàåøü, ÷òî òàêîå æèçíü,
Íå çíàåøü òû, ÷òî æèòü íà ñâåòå ñòîèò.
Õîçÿèí òâîé è ìèë, è çíàìåíèò.
È ó íåãî ãîñòåé áûâàåò â äîìå ìíîãî,
È êàæäûé, óëûáàÿñü, íîðîâèò
Òåáÿ ïî øåðñòè áàðõàòíîé ïîòðîãàòü.
Òû ïî-ñîáà÷üè äüÿâîëüñêè êðàñèâ,
Ñ òàêîþ ìèëîþ äîâåð÷èâîé ïðèÿòöåé.
È, íèêîãî íè êàïëè íå ñïðîñèâ,
Êàê ïüÿíûé äðóã òû ëåçåøü öåëîâàòüñÿ.
Ìîé ìèëûé Äæèì, ñðåäè òâîèõ ãîñòåé
Òàê ìíîãî âñÿêèõ è íåâñÿêèõ áûëî.
Íî òà, ÷òî âñåõ áåçìîëâíåé è ãðóñòíåé,
Ñþäà ñëó÷àéíî âäðóã íå çàõîäèëà?
Îíà ïðèäåò, äàþ òåáå ïîðóêó,
È áåç ìåíÿ, â åå óñòàâÿñü âçãëÿä,
Òû çà ìåíÿ ëèçíè åé íåæíî ðóêó
Çà âñå, â ÷åì áûë è íå áûë âèíîâàò.
* * *
Íå êðèâè óëûáêó, ðóêè òåðåáÿ,
ß ëþáëþ äðóãóþ, òîëüêî íå òåáÿ.
Òû ñàìà âåäü çíàåøü, çíàåøü õîðîøî –
Íå òåáÿ ÿ âèæó, íå ê òåáå ïðèøåë.
Ïðîõîäèë ÿ ìèìî, ñåðäöó âñå ðàâíî –
Ïðîñòî çàõîòåëîñü çàãëÿíóòü â îêíî.
* * *
Êòî ÿ? ×òî ÿ? Òîëüêî ëèøü ìå÷òàòåëü,
Ñèíü î÷åé óòðàòèâøèé âî ìãëå,
Ýòó æèçíü ïðîæèë ÿ ñëîâíî êñòàòè,
Çàîäíî ñ äðóãèìè íà çåìëå.
È ñ òîáîé öåëóþñü ïî ïðèâû÷êå,
ïîòîìó ÷òî ìíîãèõ öåëîâàë,
È, êàê áóäòî çàæèãàÿ ñïè÷êè,
Ãîâîðþ ëþáîâíûå ñëîâà.
“Äîðîãàÿ”, “ìèëàÿ”, “íàâåêè”,
À â äóøå âñåãäà îäíî è òî æ:
Åñëè òðîíóòü ñòðàñòè â ÷åëîâåêå,
Òî, êîíå÷íî, ïðàâäû íå íàéäåøü.
Îòòîãî äóøå ìîåé íå æåñòêî
Íè æåëàòü, íè òðåáîâàòü îãíÿ,
Òû, ìîÿ õîäÿ÷àÿ áåðåçêà,
Ñîçäàíà äëÿ ìíîãèõ è ìåíÿ.
Íî, âñåãäà èùà ñåáå äðóãóþ
È òîìÿñü â íåëàñêîâîì ïëåíó,
ß òåáÿ íèñêîëüêî íå ðåâíóþ,
ß òåáÿ íèñêîëüêî íå êëÿíó.
Êòî ÿ? ×òî ÿ? Òîëüêî ëèøü ìå÷òàòåëü,
Ñèíü î÷åé óòðàòèâøèé âî ìãëå.
È òåáÿ ëþáèë ÿ òîëüêî êñòàòè,
Çàîäíî ñ äðóãèìè íà çåìëå.
* * *
Íó, öåëóé ìåíÿ, öåëóé,
Õîòü äî êðîâè, õîòü äî áîëè.
Íå â ëàäó ñ õîëîäíîé âîëåé
Êèïÿòîê ñåðäå÷íûõ ñòðóé.
Îïðîêèíóòàÿ êðóæêà
Ñðåäü âåñåëûõ íå äëÿ íàñ.
Ïîíèìàé, ìîÿ ïîäðóæêà,
Íà çåìëå æèâóò ëèøü ðàç!
Îãëÿäèñü ñïîêîéíûì âçîðîì,
Ïîñìîòðè: âî ìãëå ñûðîé
Ìåñÿö, ñëîâíî æåëòûé âîðîí,
Êðóæèò, âüåòñÿ íàä çåìëåé.
Íó, öåëóé æå! Òàê õî÷ó ÿ.
Ïåñíþ òëåí ïðîïåë è ìíå.
Âèäíî, ñìåðòü ìîþ ïî÷óÿë
Òîò, êòî âüåòñÿ â âûøèíå.
Óâÿäàþùàÿ ñèëà!
Óìèðàòü – òàê óìèðàòü!
Äî êîí÷èíû ãóáû ìèëîé
ß õîòåë áû öåëîâàòü,
×òîá âñå âðåìÿ â ñèíèõ äðåìàõ,
Íå ñòûäÿñü è íå òàÿ,
 íåæíîì øåëåñòå ÷åðåìóõ
Ðàçäàâàëîñü: “ß òâîÿ”.
È ÷òîá ñâåò íàä ïîëíîé êðóæêîé
Ëåãêîé ïåíîé íå ïîãàñ –
Ïåé è ïîé, ìîÿ ïîäðóæêà:
Àâòîð Ñåðãåé Åñåíèí
Источник
Обыкновенно так
Любовь любому рожденному дадена,—
но между служб,
доходов
и прочего
со дня на день
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
на тело — рубаха.
Но и этого мало!
Один —
идиот!—
манжеты наделал
и груди стал заливать крахмалом.
Под старость спохватятся.
Женщина мажется.
Мужчина по Мюллеру мельницей машется.
Но поздно.
Морщинами множится кожица.
Любовь поцветет,
поцветет —
и скукожится.
Мальчишкой
Я в меру любовью был одаренный.
Но с детства
людьё
трудами муштровано.
А я —
убег на берег Риона
и шлялся,
ни чёрта не делая ровно.
Сердилась мама:
«Мальчишка паршивый!»
Грозился папаша поясом выстегать.
А я,
разживясь трехрублевкой фальшивой,
играл с солдатьём под забором в «три листика».
Без груза рубах,
без башмачного груза
жарился в кутаисском зное.
Вворачивал солнцу то спину,
то пузо —
пока под ложечкой не заноет.
Дивилось солнце:
«Чуть виден весь-то!
А тоже —
с сердечком.
Старается малым!
Откуда
в этом
в аршине
место —
и мне,
и реке,
и стовёрстым скалам?!»
Юношей
Юношеству занятий масса.
Грамматикам учим дурней и дур мы.
Меня ж
из 5-го вышибли класса.
Пошли швырять в московские тюрьмы.
В вашем
квартирном
маленьком мирике
для спален растут кучерявые лирики.
Что выищешь в этих болоночьих лириках?!
Меня вот
любить
учили
в Бутырках.
Что мне тоска о Булонском лесе?!
Что мне вздох от видов на море?!
Я вот
в «Бюро похоронных процессий»
влюбился
в глазок 103 камеры.
Глядят ежедневное солнце,
зазнаются.
«Чего, мол, стоют лучёнышки эти?»
А я
за стенного
за желтого зайца
отдал тогда бы — всё на свете.
Мой университет
Французский знаете.
Делите.
Множите.
Склоняете чудно.
Ну и склоняйте!
Скажите —
а с домом спеться
можете?
Язык трамвайский вы понимаете?
Птенец человечий
чуть только вывелся —
за книжки рукой,
за тетрадные дести.
А я обучался азбуке с вывесок,
листая страницы железа и жести.
Землю возьмут,
обкорнав,
ободрав ее,—
учат.
И вся она — с крохотный глобус.
А я
боками учил географию,—
недаром же
наземь
ночёвкой хлопаюсь!
Мутят Иловайских больные вопросы:
— Была ль рыжа борода Барбароссы?—
Пускай!
Не копаюсь в пропыленном вздоре я —
любая в Москве мне известна история!
Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—
фамилья ж против,
скулит родовая.
Я
жирных
с детства привык ненавидеть,
всегда себя
за обед продавая.
Научатся,
сядут —
чтоб нравиться даме,
мыслишки звякают лбёнками медненькими.
А я
говорил
с одними домами.
Одни водокачки мне собеседниками.
Окном слуховым внимательно слушая,
ловили крыши — что брошу в уши я.
А после
о ночи
и друг о друге
трещали,
язык ворочая — флюгер.
Взрослое
У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстною площадью лёжа.
Враспашку —
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Что вышло
Больше чем можно,
больше чем надо —
будто
поэтовым бредом во сне навис —
комок сердечный разросся громадой:
громада любовь,
громада ненависть.
Под ношей
ноги
шагали шатко —
ты знаешь,
я же
ладно слажен,—
и всё же
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень.
Взбухаю стихов молоком
— и не вылиться —
некуда, кажется — полнится заново.
Я вытомлен лирикой —
мира кормилица,
гипербола
праобраза Мопассанова.
Зову
Поднял силачом,
понес акробатом.
Как избирателей сзывают на митинг,
как сёла
в пожар
созывают набатом —
я звал:
«А вот оно!
Вот!
Возьмите!»
Когда
такая махина ахала —
не глядя,
пылью,
грязью,
сугробом,—
дамьё
от меня
ракетой шарахалось:
«Нам чтобы поменьше,
нам вроде танго бы…»
Нести не могу —
и несу мою ношу.
Хочу ее бросить —
и знаю,
не брошу!
Распора не сдержат рёбровы дуги.
Грудная клетка трещала с натуги.
Ты
Пришла —
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть —
как девочка мячиком.
И каждая —
чудо будто видится —
где дама вкопалась,
а где девица.
«Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!»
А я ликую.
Нет его —
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.
Невозможно
Один не смогу —
не снесу рояля
(тем более —
несгораемый шкаф).
А если не шкаф,
не рояль,
то я ли
сердце снес бы, обратно взяв.
Банкиры знают:
«Богаты без края мы.
Карманов не хватит —
кладем в несгораемый».
Любовь
в тебя —
богатством в железо —
запрятал,
хожу
и радуюсь Крезом.
И разве,
если захочется очень,
улыбку возьму,
пол-улыбки
и мельче,
с другими кутя,
протрачу в полночи
рублей пятнадцать лирической мелочи.
Так и со мной
Флоты — и то стекаются в гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней —
я же люблю!—
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь,—
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.
Вывод
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
1926 г.
Источник