Иглесиас с родинкой и без

Когда-то родинка на лице известного певца была практически его «торговой маркой». Однако в 2003 году по рекомендации врачей Энрике удалил ее и очень переживал, ведь его узнаваемость и имидж могли пострадать. Время прошло, и многие с трудом вспоминают, как выглядело лицо испанца 13 лет назад.

Популярный шотландский актер Юэн МакГрегор был вынужден удалить родинки с лица. «Я просто пошел провериться. А врачи сказали, что мне лучше удалить родинки», — говорит Юэн в своих интервью. Что ж, не можем не отметить, что сейчас актер выглядит даже привлекательнее!

У самого романтического молодого певца было два отличительных знака: знаменитый отец Хулио Иглесиас и большая родинка под глазом. От родинки он избавился еще в 2003 году, заставив поклонников подозревать в себе двойника и самозванца. От отца так просто было не избавиться.

Отцы и дети
1985 г.

Чего больше в их отношениях — любви или соперничества? Понимания или обиды? Что бы Энрике не делал — в музыке или в личной жизни — он все равно оглядывается на отца, стараясь ни в чем на него не походить. И все равно остается похожим.

Бывая в детстве на концертах Хулио Иглесиаса, маленький Энрике понял, что папа — великий певец. Как его слушает зал! А как обожают женщины! Кажется, что они готовы ради него на все. Сам Энрике долго не пользовался успехом у девушек. Ничего в нем не было особенного — прыщавый, смуглый, да еще эта дурацкая родинка под глазом — Энрике ее ненавидел, но врачи не соглашались срезать родинку до совершеннолетия, которое, казалось, никогда не наступит. Даже на выпускной вечер пришлось идти одному, утешаясь своей тайной: никто не знал, что Энрике пишет песни и собирается покорить мир. Если бы об этом узнали, его бы сочли безумцем — неужели ему хочется вечно пребывать в тени великого певца и любимца женщин — своего отца? Переплюнуть же не получится.

Энрике не желал соперничества — обожал отца довольно долго, пока не накрыл переходный возраст.

Энрике не желал соперничества — обожал отца довольно долго, пока не накрыл переходный возраст. Папа в делах любовных был непререкаемым авторитетом: знаменитому певцу и легендарному плейбою Хулио Иглесиасу приписывали не меньше тысячи женщин.

«Тысяча? — обычно ухмылялся он. — Тысяча была в 1976 году»…

Жертвой этой славы стал брак с испанской красавицей-журналисткой Изабель Прайслер Аррастриа. Они развелись, когда их третьему ребенку Энрике едва исполнилось три года, и не видать бы Хулио детей, как своих ушей, если бы его отца, неуемного деда Пуго, не похитили бакские террористы с требованием выкупа. Мать в панике отправила отпрысков из Испании в США, к отцу, к ненавистной разлучнице, лишь бы спасти.

Энрике плакал всю дорогу до аэропорта, и в самолете, и успокоился только когда они ехали в дом отца — в кортеже из огромных черных бронированных машин, сопровождаемые мотоциклистами в шлемах, как у инопланетян.

Дед вернулся домой живой и здоровый, но дети остались в США, навещая маму только в каникулы. Иглесиасу-старшему некогда было заниматься их воспитанием. Энрике долго приходилось довольствоваться ролью наблюдателя за бурными романами отца, которые закончились очередной женитьбой и рождением еще четырех детей…

На гребне волны
1999 г.

К увлечению Энрике музыкой отец никогда не относился серьезно, считая, что тому лучше стать менеджером. Поэтому по профессиональным вопросам он никогда с ним не советовался— отец бы его не понял, а может, приревновал бы к славе. Энрике никогда не забудет того удовлетворения, которое испытал, подарив отцу свой первый диск, который уже стал золотым, без всякой поддержки и связей, потому что молодой певец выступал под ничего не говорящей фамилией своего продюсера — Энрике Мартинес. Отец тогда так на него посмотрел, — словно впервые заметил, что он существует и стоит того.

А вот в отношении женщины однажды совета попросил. Не смог держать в себе отчаяние и горечь, и поделился: первая настоящая влюбленность окончилась изменой и разрывом.

Хулио заявил, что так и знал. «Она» ему сразу не понравилась — бразильянка с роскошной фигурой, немного старше Энрике, охотница за знаменитостями. Ее звали Адриана Бьега, модель, естественно, с такими-то формами. Ничего удивительного, что неискушенный мальчик, падкий до женских прелестей, как всякий испанец, был очарован с первой встречи. Хулио не помнил, кто привел эту Бьегу на званый вечер в лос-анджелесский дом Иглесиасов, но как она сразу уединилась с сыном в его комнате наверху, не забыл. Он тогда только на минутку подумал, что это очень хорошо, если только мальчик не отнесется к жгучей брюнетке слишком серьезно. Но тут же себя одернул: мальчик ведь не дурак.
Оказывается, ошибался.

Он посоветовал сыну спешно придумать новый роман. Пока его имиджу героя-любовника не был нанесен серьезный ущерб: девушки-фанатки простят кумиру любую сомнительную выходку, но только не ореол лузера, не репутацию покинутого однолюба.

А пока ему лучше всего было зализать раны в Майами, среди статных друзей и аппетитных девушек в бикини.
Там на пляже во всех ресторанчиках вдоль береговой линии, на всех дискотеках, где собиралась после знойного дня разгоряченная, возбужденная молодежь звучала его песня «Bailamos» — хит того лета. Так было по всему миру, но здесь, в Майами, многие знали Энрике с детства. Ему улыбались, пожимали руки. Соленый ветер наполнил парус, серф рвался вперед, Энрике чувствовал ликующую радость в крепких мышцах. Боль отступала, ей на смену шла уверенность в своих силах.

— Энрике! Энрике! — толпа веселых загорелых приятелей в микроскопических плавках махала ему с берега. — Давай сюда!

Он направляет серф в их сторону, предвкушая шумную вечеринку и гроздья обожающих его поклонниц, и надеялся, что там будет достаточно репортеров, которые зафиксируют, что он по-прежнему на гребне волны и ни капли не страдает по кому бы то ни было. Пришло время следовать советам отца.

Бич-бой
2000 г.

Телекамеры на подъемных кранах бесшумно двигались под потолком, охватывая весь возбужденный, гудящий зал церемонии вручения ежегодной премии «Teen`s Choice Award». Сумасшедшие наряды, известные лица, сверкающие белозубые улыбки демонстрировали последние достижения стоматологического искусства.

Энрике увидел одну, пробирающуюся к сцене. Тонкая талия длинные ножки, восхитительно тяжелая грудь и блестящие прямые волосы…

Энрике послал воздушный поцелуй белокурой вамп в обтягивающем блестящем топе. Та сначала сделала вид, что не заметила его, но потом улыбнулась и погрозила пальцем, капризно надув губки. Кристине Агилере было, за что на него сердиться, но она — свой парень, не обиделась. «Нет проблем» — ее любимое выражение. И хорошо, что нет. Зачем создавать проблемы, когда есть солнце, и музыка, и успех у многих и многих красивых девушек?

Кстати, о красивых девушках… Энрике увидел одну, пробирающуюся к сцене. Тонкая талия, длинные ножки, восхитительно тяжелая грудь и блестящие прямые волосы…

Дженнифер Лав Хьюитт стала по-настоящему известной после фильма «Я знаю, что вы делали прошлым летом» и его продолжения. А еще она немного пела и даже выпустила забавный альбомчик со смешным названием «Let`s Go Bang», — вроде как в постель приглашает, а на самом деле потанцевать…

Энрике оценивающе смотрел на эту самую Хьюитт и ждал, когда его попросят выйти на сцену. Прошли времена, когда он волновался и дергался на подобных мероприятиях. С 1995 года, когда его первый диск за первые три месяца разошелся миллионным тиражом, он получил все возможные награды, написал еще два альбома на испанском языке, и продал 17 миллионов копий… Сегодня будет оценен его первый альбом на английском. Но чего волноваться? Альбом и так уже дважды стал платиновым. Энрике больше интересовала девушка.
И когда нежная Дженнифер Лав пожала ему руку, как победителю, он поднес к губам ее тонкую лапку:

— Встретимся сегодня?

Во время ужина она понравилась ему еще больше, Джен оказалась очень славной и наивной, и от смущения болтала милые глупости. Например, рассказывала, как сохла по Джонни Деппу, с которым даже не была знакома.

— И тогда наш осветитель, которые знал его лично, рассказал Джонни о моей влюбленности. И однажды он — представляешь! — пришел на съемочную площадку. Я так ужасно выглядела в тот момент! Он зашел в гримерку, и гример говорит: «Посмотри, кто пришел, это же Депп!» И я, вместо того, чтобы поздороваться, завопила и заперлась в шкафу. Сидела там и плакала, пока он не ушел. Стыдоба! Потом ездила к нему извиняться, и он написал мне миленький автограф…

Потом они танцевали, и Энрике вдруг сказал:

— Я должен уехать, у меня концерты в Вегасе… Но ты приедешь ко мне? Я пришлю за тобой самолет.

И вот она висела над облаками, сжимая в руках маленький кожаный несессер, пугаясь и радуясь одновременно. Это же просто безумие какое-то… Или любовь?

После концерта ее провели за кулисы, и они сбежали ото всех в тихий ресторанчик на окраине города, а потом — в отель…

С корабля на бал она оказалась на концерте. Для нее было зарезервировано лучшее место в первом ряду, — как раз напротив сцены. Вокруг бесновались девушки, а Джен сидела тихо-тихо и блестящими глазами смотрела на Энрике. Он был просто невозможно хорош — гибкий, загорелый, мускулистый! А как прекрасно двигался!

Романтические баллады он исполнял, глядя на нее. Становился на одно колено, протягивал к ней руку, и с задних рядов вставали люди, чтобы увидеть девушку, которой предназначено это послание. Поклонницы Иглесиаса зло разглядывали Джен, но она не видела ничего, кроме его горячих глаз.

После концерта ее провели за кулисы, и они сбежали ото всех в тихий ресторанчик на окраине города, а потом — в отель…

— А что это? — Джен нежно провела пальчиком по шраму на левом ухе Энрике. Они провожали солнце на калифорнийском пляже. Джен в легком платье с широкой цветастой юбкой сидела на песке, а Энрике лежал, положив голову ей на колени и сквозь длинные черные ресницы смотрел на пунцовое светило, тонущее в океане.

— Это я катался на водных лыжах на Гаваях, — неохотно поясняет Энрике. — Я велел, чтобы катер тянул меня с максимальной скоростью, так что, когда мы подошли слишком близко к берегу, я врезался в мангровые заросли. Пришлось накладывать сорок швов и практически полностью пришивать оторванное ухо…

В то лето они только и делали, что ссорились и мирились. Была еще работа, были разлуки и ревность. Джен мучили подозрения, вокруг Энрике вечно крутились полногрудые красотки в ярких бикини. Он их не гнал, это точно — притягивал к себе за тонкую талию, что-то шептал, поглядывая на вываливающуюся из крошечного бюстгальтера грудь — такие фото регулярно появлялись в журналах.

— Кто эта девушка? — гневно вопрошала Джен, указывая на очередную красотку, появившуюся в ее отсутствие в окружении Энрике. Почти все они были моделями, теледивами, победительницами разномасштабных конкурсов красоты, рядом с которыми Джен с ее 157 см роста казалась коротышкой.

— Мы просто друзья, — не моргнув глазом отвечал Иглесиас. Но он и про Джен говорил журналистам, что они «просто друзья». Когда она напомнила ему про это, Энрике засмеялся:

— Ты же знаешь, я всегда вру репортерам. Не хватало им еще правду знать о моей личной жизни. Ну же, Джен, перестань дуться! Пойдем поплаваем в бассейне, а потом закатимся в клуб, жизнь прекрасна!

Разве можно ожидать от мачо верности? Разве Иглесиас-младший — не мачо, как его отец? Джен решила прекратить это сама.

Всем спасибо
2001 г.

Энрике было не по себе. Он не думал, что выполнить совет отца окажется так непросто. Теперь надо признаться — он думал только о себе и своей репутации, когда затевал этот лестный роман с юной голливудской звездочкой, а не о том, что причинит кому-то боль. Он все-таки не мачо — не такой мачо, как отец, у него есть совесть.

Он обрывал ей телефон, наговаривал на автоответчик целые письма, но Джен не отвечала. Мучаясь, он написал песню. И однажды Хьюитт услышала песню из нового альбома Иглесиаса, речь в которой шла о девушке по имени Джен…

Она не перестанет ревновать, а Энрике не перестанет быть таким притягательным для девушек…

Она позвонила сама, и Энрике попросил ее сняться в его новом клипе.

— Я пришлю самолет!

И вот она снова парила над облаками, разглядывая в разрывах белых кружев бурые просторы Невады. Разумнее было бы отказаться: зачем все начинать сначала? Она не перестанет ревновать, а Энрике не перестанет быть таким притягательным для девушек… Но она летела к нему.

Все время, пока шли съемки, не могли оторваться друг от друга. Поцелуи в кадре не заканчивались по команды «Стоп, снято!» Репортеры, захлебываясь от восторга, сообщали подробности развивающегося на их глаза романа. Все казалось, что это настоящий медовый месяц. И только Джен не сомневалась, что они прощаются.

Уехав из Невады, она сразу появилась на людях с другим мужчиной:

— Для Энрике я слишком земная и неотесанная девчонка, — сказала она журналистам. — Посмотрите на его женщин — сплошь модели со сногсшибательными бюстами и ногами от ушей. Разве я ему подхожу?

— Джен открыла нежную и добрую сторону моей души, — вторил Иглесиас. — Я хотел, чтобы мы стали больше, чем друзья, но у меня ничего не вышло.

Как настоящий джентльмен, он взял вину на себя, не боясь за свой имидж. Энрике больше не скрывает того, что по своей природе — однолюб, а не плейбой. Последние 12 лет у него только одна постоянная любовь — красавица-блондинка Анна Курникова. Она-то не сомневается, что Энрике ее любит, а толпы фанаток и Иглеиас-старший пусть думают, что хочет.